Будешь ты завтра, Настенька, главной героиней истории 'проститутка с наркоманом'. Или 'наркоманша с проститутом'. Суть та же. Настроение с каждой минутой взлетало все 'выше'.

***

– Счет, пожалуйста, – официант поклонился, кивнул, а потом отошел.

– Прости, что не смог днем заехать в офис, – собеседник Глеба потер шею, пытаясь справиться с ноющей болью в мышцах. – Куда не глянь, везде засада.

– Зато поужинали по-человечески, – Глеб усмехнулся, бросая очередной взгляд вглубь зала, немного правее локтя собеседника.

– Да, ну и вопрос решили. – Собеседник склонил голову, вглядываясь а лицо Имагина. Тот вел себя немного странно. Вроде бы был здесь, внимательно слушал, задавал вопросы и отвечал, но, в то же время, находился где-то далеко. Не всегда. Только в такие моменты, как этот…

– Да, – моргнув, Глеб снова сфокусировал взгляд на собеседнике. – Решили. Ты возьмешься за это?

– Возьмусь, разве у меня есть выбор? Мои люди напортачили, мне же исправлять.

– Поверь, твои портачат не больше, чем мои, – еще один взгляд сквозь собеседника был каким-то тяжелым.

– Проблемы?

– Нет. Все решаемо, просто… бесит.

Собеседник усмехнулся. Он прекрасно понимал, как это, когда тебя что-то бесит. Или кто-то. Ему перепала тяжкая участь. Бесить его – любимое занятие окружающих дорогих сердцу женщин. Причем он согласился на эту участь добровольно и даже ни капли об этом не жалел.

– А как у вас дела?

– Ничего, – мужчина пожал плечами, улыбаясь. – Ждем.

– Когда ждете-то?

– Месяцев через пять.

– Кого?

Мужчины снова усмехнулись, синхронно.

– Так я тебе и сказал. Кого надо, того ждем.

Капитулируя, Глеб поднял руки. Не хочет, пусть молчит. В конце концов, все вокруг и так судачат о том, кто кого ждет больше, чем о скачках валюты.

– Ну и как оно? Тяжко? – заметив, как Глеб в очередной раз скосил взгляд, собеседник не сдержался от того, чтоб закатить глаза, но промолчал.

– Тяжко будет потом. А сейчас терпимо. Знаешь, почему терпимо?

Глеб вновь посмотрел на мужчину напротив, помотал головой.

– Потому, что я должен терпеть.

Сколько было отчаянья в этих словах. Истинная мужская боль, которой делиться можно только с такой же жертвой. Потенциальной, бывшей, реальной. Жертвой высочайшего из чувств – любви.

– Я никогда не подпишусь на такое, – и прочитав эту самую боль, Глеб в очередной раз зарекся на удочку этого высочайшего не попадать. Нервы дороже, жизнь важней, он не готов, он слишком молод.

Собеседник посмотрел на Имагина недоверчиво, потом еще недоверчивей, потом совсем безнадежно недоверчиво. Подпишется. Как пить дать подпишется, причем добровольно, с удовольствием, а потом будет страдать и терпеть! Потому что за удовольствие нужно платить.

– Спорим?

– Тебе мало споров? – собеседник непроизвольно скривился.

– Нет. Пожалуй, не мало.

– Что, кстати, они?

– Ничего. Он страдает не меньше, чему я безумно рад. Ну а она… Знаешь, мне своей хватает, я предпочитаю посторонних избегать.

– Ты становишься социопатом.

– Психом я становлюсь, Имагин. Психом.

– Ничего, скоро все закончится…

Собеседник застонал, откидываясь на спинку кресла. Воспользовавшись паузой, Глеб снова бросил взгляд наискось.

– Кого ты там высматриваешь? – не выдержавший этого мужчина обернулся, пытаясь понять, что так настойчиво приковывает к себе взгляд Глеба на протяжении вечера.

Понял. Девушка сидела к ним вполоборота, нервничала, водила пальцами по салфетке, при этом дежурно улыбаясь мужчине-собеседнику, который в этот самый момент встретился взглядом с Имагиным.

– Знакомые? – вопрос адресовался Глебу, тот в ответ лишь кивнул.

А потом на них посмотрела уже девушка.

***

Что может быть чудесней, чем вечер в компании Женечки? Его несмешные шутки, двузначные фразочки, вечные попытки уцепиться за руку, провести по щеке, помять мочку уха, черт возьми. Видимо, в поисках эрогенной зоны, который в том месте у Насти нет. Хотя куда бы Женя не ткнулся, сейчас в ней эрогенных зон не было вообще, только зоны раздражения и еще большего раздражения. А все почему? Ах да, что может быть чудесней, чем вечер в компании Женечки? Только вечер в компании Женечки, когда через два столика сидит не кто иной, как Глеб Имагин.

Настя заметила его далеко не сразу. Просто в какой-то момент почувствовала зуд, а еще уши загорелись. Бросив взгляд направо, девушка поняла, почему.

Имагин сидел лицом к ней, смотря в упор. Не так, как обычно в Бабочке – выжигающе-прожигающе. Он был удивлен, наверное, не меньше чем она. Но она-то тут же опустила взгляд, дежурно кивая лепечущему Женечке, а Имагин оторвался не сразу. И все было бы хорошо. Правда, она забыла бы о присутствии … нежелательного объекта, он затерялся бы в общем шуме, за музыкой, снующими людьми, гамом, но Имагин периодически напоминал о себе, бросая взгляды. Будто медом намазано. Скользнет, задержится на пару секунд, а когда она обернется, чтобы зло сверкнуть глазами в ответ, он уже вновь смотрит на собеседника. Кивает, улыбается, что-то говорит, а потом опять… Эти гляделки уже порядком надоели. Надоели настолько, что Настя всерьез раздумывала над тем, чтобы встать и… Нет, не подойти и спросить напрямую, чего он хочет. Чего уже две недели хочет. Встать и уйти.

Но в тот момент, когда эта мысль оформилась окончательно, Имагин был замечен Пиром. Замечем, обрадован, щенячьим восторгом одарен.

– Подождешь секундочку, я отойду, – Настя кивнула, не видя смысла сопротивляться или артачиться.

Сама подходить к тому столику она не собиралась. Формально, с Имагиным она даже не знакома, ведь и словом не перекинулись. А плестись за Женечкой… Как кто? 'Гоу-гоу из клуба'? Или 'тёл… девушка Пира'? Да и зачем?

Взяв со столика бокал, она поднесла его к губам, бросая косой взгляд вслед за Женечкой. Нет, подходить она определенно не собиралась, но подсмотреть жутко хотелось.

И почему Настя не удивилась, вновь встретившись взглядом с Имагина?

***

Да, он заметил Пира со спутницей намного раньше, чем Настя его. Да, бросал взгляды, почему-то надеясь на то, что она осознает, что за ней наблюдают. Да, обрадовался, когда осознала, кажется, разозлилась.

А вот он не злился. Забавлялся, ну и немного любовался. Наверное, пришло время признать, что ему нравится девушка, с которой он еще даже ни разу не разговаривал, а только разглядывал издалека. Люди считают такое поведение маньячьим? Вполне возможно, только он не опасен. Смотреть смотрит, руками не трогает. Пока.